боль в спине— расплата за прямохождение, а человеческое несовершенство — плата за умение любить (с)
Название: Дыши легко
Автор: Lesta-X
Фандом: Inception
Пейринг: Имс/Артур
Рейтинг: NC-17
Жанр: роуманс, военное АУ
Саммари: Войска английской и американской армий после высадки в Нормандии. Вечный дождь и ожидание чего-то великого.
Примечание: спасибо Саше Васильеву и Эриху Марии Ремарку. А еще Татьяне, для которой все это дело и писалось и которую я люблю
Пара предупреждений: Консультировалась я только с Педивикией, поэтому исторической достоверности здесь ноль. Правда. И не ищите. И еще оно толком не вычитано.
читать дальшеИмс молча грыз уже и без того размочаленный кончик короткого, источенного простого карандаша, пытаясь выдумать хоть строчку письма к матери — и не мог. Писать, что все хорошо, было глупо, потому что неправда, писать правду… да кто бы ее еще знал, на самом деле. Рядом Артур сидел, уставившись в собственные колени стеклянным взглядом, шептал что-то сам себе беззвучно.
Имс в порыве раздражения хотел было смять листок и выкинуть куда подальше, но потом совладал с собой, аккуратно его свернул и положил во внутренний карман — бумаги мало, надо беречь.
— Чего ты? — после некоторого молчания спросил он у Артура, который был слишком тихим. Тише, чем обычно. Тот нервно дернул плечом, ничего не ответил. Имс хмыкнул.
Сначала, когда их еще только-только привезли в Портсмут, на военную базу, Артур ходил за ним как привязанный, куда ни сунься — везде он, смотрел своими чернющими глазами, печальными и каким-то умоляющими, как будто говорящими: «Эй, смотри, ведь я совсем один!», и молчал, отрешенный и неприкаянный. Имс и не знал, что такие парни до сих пор остались. Думал, их всех убили в первые же месяцы, да так и было, на самом-то деле; Артуру, скорее всего, просто повезло. Он был стеснительный и молчаливый, больших и шумных солдатских компаний сторонился; сперва Имс решил, что Артур чудной какой-то, странный, но потом понял — да нет, нормальный парень, просто… просто Артур.
Вот и сейчас они сидели вдвоем в палатке, слушая, как крупные холодные капли барабанят по брезенту.
— Я думаю, — наконец начал Имс, — вот бы нас потом как-нибудь отвезли в город, в кабак или к девочкам, а лучше, знаешь, все сразу. Я бы напился… Господи, да я бы и сейчас душу продал за стаканчик виски — даже самого дрянного, чего уж там!..
Он взглянул на Артура искоса, ожидая хоть какой-нибудь реакции. Обычно, когда Имс начинал вот так вот мечтать, Артур фыркал и говорил, что тот — чурбан, не понимающий настоящих радостей жизни. Артур сказал бы: хорошая книга и вино — вот истинное удовольствие, и непременно смутился бы после слов Имса о том, что вино для начала нужно попробовать, а потом уже говорить, в нем ли удовольствие. Но сейчас Артур молчал.
За те три — или больше? — месяца, что Имс знал Артура, он хорошо изучил его привычки. Знал, например, что тот любит грызть ноготь на мизинце в задумчивости, что полыхает ушами, словно маков цвет, едва услышав скабрезную шутку, такую привычную серди солдатни; знал, что тот постоянно перечитывает книжку этого немца, Ремарка, кажется, про войну и про то, как она отвратительна. Как будто они сами не знают.
— Эй, — снова позвал Имс, тронул за плечо легонько. Артур обернулся, взглянул на него своими большими черным глазами. Испуганными.
— Я… — он привычно прикусил ноготь на мизинце, опустил веки на мгновение, вздохнул. — Я просто… А, так. Ничего.
Имс недоверчиво сощурился:
— Да ну?
Из Артура легко было вытрясти все его мысли, часто он сам их первым делом и выдавал, просто вываливал на голову огромной кучей скомканных, спутанных нитей. Захлебывался словами, жестикулировал, проглатывал слога и окончания — а Имс слушал, уже даже и не удивляясь, как такой парень, как Артур — ага, чудной, наивный какой-то, пацифист гребаный, — все-таки смог выжить. Жил до сих пор. Иногда у Имса просто сердце заходилось, стоило только подумать о том, что Артура могла бы достать чья-то шальная пуля, или мина бы разорвалась прямо под его ногами, или…
— …не могу поверить, что такое случилось! — выговорил Артур, сверкая глазами. — Это было… было прямо как в книге! Их ведь убило, всех убило, никто не ждал, и Джейкобу письмо от его невесты забыли отдать, и… Ларри попросил добавки, сказал, что раз еду привезли, то чего ей пропадать, он съест за них, и сожрал целых две тарелки этого чертового рагу, ублюдок, и…
Артур говорил быстро, хрустел пальцами, а Имс смотрел на его руки, сжав губы и прикрыв глаза. И правда — все как в книжке этого немца, только непонятно, что Артура так возмутило, ведь немец-то действительно правду писал. Да, Ларри слопал рагу за мертвых парней, и его не мучила совесть, да и кого из них мучила бы? Зачем?
— Что будет, если с нами тоже такое случится? — неожиданно спросил Артур, а Имс даже рот открыл от удивления, ошарашенный, словно мешком по голове ударенный.
— Что случится? — тупо переспросил он, хотя, конечно же, отлично понял, что имеет в виду Артур.
Тот замялся на мгновение, бросил на него взгляд из-под ресниц — странно испуганный и… Имс не сумел подобрать подходящего эпитета, было в этом взгляде что-то такое, чего он не мог разгадать, да и не хотел этого. Артур был тревожен.
— Если нас — тебя или меня, неважно, — убьют, — произнес тот — как-то слишком спокойно и отстраненно.
Имс внимательно его рассматривал: худое, скуластое лицо, большие глаза, губы, сжатые в тонкую линию, брови нахмурены. Сейчас Артур не был похож на себя обычного, и это немного… пугало. Пугало и сбивало с толку.
— Нас не убьют, — наконец все-таки смог выговорить Имс, глядя Артуру прямо в глаза.
Он долго смотрел, пока тот в конце концов не улыбнулся и не опустил вихрастую голову, разорвав контакт.
— Ты врешь, — прошептал почти неслышно, все так же с улыбкой, но до Имса шепот докатился все равно.
— Может, и вру, — пожал плечами он, чувствуя, что голос вот-вот — и сорвется. — А может, и нет.
Артур вскинул лицо, посмотрел на Имса с отчаянной, болезненной почти надеждой в глазах. «Не надо!» — хотелось прокричать Имсу. — «Не надо так!».
Сказал:
— Напиши своей матери, что сегодня нам давали рагу. Она хотя бы обрадуется тому, что нас неплохо кормят.
***
Дождь не прекращался уже три дня. Стоило только появиться надежде, что сейчас, сейчас все закончится, и последняя мелкая морось попадала на нос, как новые потоки тут же срывались с низкого, измученного серыми тучами неба, превращая землю под ногами в тягучее, мерзкое болото.
— Говорят, на Западном Фронте дела обстоят так же, — прокричал, стараясь перекрыть шум дождя, мокрый до нитки Артур, забираясь в палатку и вытирая лицо рукавом.
— Что?.. — растерянно переспросил Имс, откладывая перочинный ножик, которым он натачивал карандаш.
— Говорят, что стоит только начаться полосе побед, ее тут же смывает огромной волной поражений. Прямо как этот дождь, — пояснил Артур. От него веяло холодом и запахом мокрой земли.
Имс расхохотался. Хорошо, что Артур не сказал этого никому из парней, а то получил бы, наверное, по ушам — своим оттопыренным, просвечивающим на солнце ушам, прикрепленным прямо к неумной черноволосой голове.
— Чего ты смеешься? — тут же обиделся тот и зачесал пятерней мокрые волосы назад. Он стал похож на какого-нибудь чопорного еврейского адвоката, которого непонятно зачем впихнули в военную форму. Имс прикусил язык, чтобы не сказать этого вслух.
— Ничего, — покачал головой он. — Просто… не знал, что ты, Артур, оказывается, поэт.
— Иди к черту, — огрызнулся на него Артур. — Я, между прочим, до… до этого всего, — он сделал неопределенный жест руками, — был архитектором. Работал с точными данными, знаешь ли.
— Я помню, — отозвался Имс, чуть улыбнувшись. — Только ты студентом был. Не приписывай себе лишнего.
Артур закусил губу и плюхнулся рядом. На самом деле Имс хотел сказать другое. Ему хотелось спросить, почему Артур так упорно избегает произносить вслух слово «война», заменяя его либо каким-то совершенно дурацкими эпитетами вроде «этот бессмысленный акт насилия над человеческой личностью», почерпнутыми, вероятно, из своих книжек, либо просто запинаясь и невнятно бормоча «вот это все». Но, скорее всего, если бы Имс сказал именно то, что хотел… неизвестно, к чему привел бы разговор. Наверное, это было слишком личное. Наверное, он задел бы Артура. Наверное, если бы Артур ему все рассказал, они… стали бы слишком близки для друзей-сослуживцев.
— Имс?..
Тот невольно вздрогнул, повернул голову на звук.
— Что?
— Ты задумался, — сообщил ему Артур. — О чем?
Последний вопрос почему-то поверг Имса в замешательство на несколько мгновений. Наверное, такое могла бы спросить его мать. Сестра, может быть. Или девушка, если бы она у него была. Ни один друг еще ни разу не спрашивал Имса, о чем тот думает.
— Что? — снова переспросил он, не зная, что ответить, и путаясь в собственный мыслях.
Артур взглянул на него странно, дернул плечом, улыбнулся, показывая ямочки на щеках.
— Просто ты… очень редко бываешь задумчивым.
— Хочешь сказать, я неотесанный чурбан, неспособный мыслить? — наугад попробовал Имс, надеясь перевести все в шутку. Этот разговор до странности пугал его.
Артур рассмеялся — так, как умел только он: своим мягким, бархатистым смехом. Имса слегка передернуло от подобных сравнений.
— Нет, конечно, нет! — улыбаясь, начал оправдывать тот. — Хотя иногда ты именно такой и есть. — Он, закусив губу, косо на него глянул. — Просто я постоянно рассказываю тебе… обо всем. Ну, знаешь, несу всякую чушь. Все говорят, что я несу чушь. И я подумал, что ты всегда можешь мне рассказать. Ну… какую-то свою чушь. — Взгляд Артура сделался до странности теплым и немного застенчивым, он дернул уголком губ. — Если хочешь, конечно.
Имс молчал. Снаружи шуршал дождь и слышались голоса. Кажется, кто-то проиграл в карты и не хотел выполнять свою часть сделки. Иисусе, неужели Рэй и Ларри снова резались в подкидного на желания?.. Какое ребячество. Когда Артур громко сглотнул, Имс отмер.
Пробормотал:
— Ты сейчас прямо как девчонка.
Артур сдавленно, нервно хихикнул. Сказал:
— Да ну тебя, — и рассмеялся в голос, и по странным, не таким, как обычно, ноткам в этом смехе Имс понял, что Артур обижен.
Имсу стало не по себе, он ощутил себя виноватым и напуганным одновременно.
— Эй. — Он легко толкнул Артура локтем в бок. — Не обижайся.
Тот взглянул на него с деланным удивлением.
— Ты о чем? Я… я не обижен.
Голос у него дрогнул. Имс вздохнул, чувствуя, что и вина, и страх усиливаются. Причем он и сам не знал, чего боялся. Как будто Артур перешагнул ту невидимую черту, за которой начиналось… что-то новое, что-то такое, чего не должно быть между двумя друзьями, и началось все это как раз после того дождливого вечера, когда дюжину их ребят убили.
Он наконец поднял голову, натянуто улыбнулся Артура — лишь бы тот ничего не заметил.
— Ну… хорошо.
Снаружи громко ругался Ларри. Имс хотел было хлопнуть Артура по плечу, но передумал, поэтому получилось всего лишь легкое касание.
— Я… я пройдусь к парням, — сказал он, словно оправдываясь, и Артур согласно кивнул, не сводя с него обеспокоенного взгляда. Имса откровенно замутило.
Со своего неожиданного поля боя он позорно дезертировал.
***
Парни сидели тесным кругом, прижавшись друг к дружке плечами, и ожесточенно швыряли карту на доски, накрытые темно-зеленым брезентом. Имс наблюдал за ними, ссутулившись, мертвой хваткой зажав в пальцах тлеющую сигарету. Не так давно он выменял два куска жевательного табаку на целую пачку. Игра шла вяло и предсказуемо, он уже мог сказать, кто останется в выигрыше, а кто нет, и мысли — от скуки, вероятно, — как назло возвращались к Артуру.
— …Артур?
Сквозь общий смех и гомон Имс разобрал только последнее слово, так удачно прорезонировавшее с его мыслями, и поднял голову, рассеянно озираясь по сторонам:
— Что?
— Где Артур? — повторил свой вопрос Бобби. — Он же обычно за тобой таскается.
Имс сжал губы в раздраженном жесте: он ненавидел, когда об Артуре говорили «таскается», подразумевая, что тот — какой-то слюнявый неудачник, ищущий, к кому бы приткнуться. Артур ведь не такой, хотя многие именно так его и воспринимали.
Только спустя несколько секунд выжидательной тишины Имс понял, что так и не ответил на вопрос.
— Наверное, в нашей палатке, — неловко пожал плечами он. — Я не знаю точно.
Где-то в противоположном углу рассмеялись.
— У вас семейная ссора, что ли? — спросил кто-то сквозь смех; парни подхватили, перешучиваясь и гогоча, а Имс сидел, не зная, что на это сказать. Подколка, совсем невинная, ударила его под дых: он и не думал даже, что ходят такие разговоры; это было неожиданно, это было неприятно и как-то нелепо, и уж совершенно точно совсем не смешно.
— Вы, блядь, совсем рехнулись?! — наконец прервал он общее веселье, повысив голос.
Бобби хлопнул его по плечу, даже не пытаясь скрыть усмешку от уха до уха:
— Да ладно тебе, Имс. Мы-то знаем, что ты нормальный парень. Просто Артур… ну, иногда ведет себя… как девчонка?
— Эй, не стесняйся в выражениях, Бо-бо! — послышался чей-то голос сзади, и внутри у Имса все сжалось в предвкушении чего-то неприятного.
Бобби усмехнулся еще шире — хотя, казалось бы, куда уж, — глянул на всех маслянистыми, немного хмельными глазами.
— Ну, раз уж все свои… — со вздохом прокряхтел он, хрустнул пальцами. Имс неосознанно повторил его жест. — Артур — пидорас, дети мои. Уж не знаю, заметил ты, Имс, что-нибудь, живя с ним в одной палатке, но… Был тут один парень, тоже из Нью-Йорка…
— Нью-Йорк большой, — неожиданно для себя вставил Имс — холодно и зло.
Бобби наставительно поднял вверх указательный палец.
— Не перебивай старшего, — поучительно изрек он. — Так вот. Парень был, тоже из Нью-Йорка, говорил, видел он Артура часто — видимо, недалеко они жили, — и… В общем, видел он. Так-то, детки.
Парни снова засмеялись, качая головами и сплевывая, а Имс почувствовал себя так, будто ему в грудь воткнули ржавый, тупой гвоздь и теперь проворачивают его то по, то против часовой стрелки. Странное ощущение. Наверное, если бы Артур сам сказал ему об этом, было бы не так… внезапно? неловко? неприятно? Из уст Бо-бо эта новость — если уж можно было назвать это новостью, — прозвучала совсем скабрезно, словно какая-то грязная, мерзкая сплетня. Имс сглотнул вязкую слюну, чувствуя, как противно горчит во рту — скорее всего, от табака.
Ему хотелось послать всех нахер уйти, но это, наверное, выглядело бы ужасно глупо, да и зачем? Чтобы ворваться в свою палатку, растормошить Артура — наверняка уже спящего, — потребовать объяснений… Каких, к чертям, объяснений? Даже если это правда, то Артур был не обязан перед ним отчитывать, не обязан говорить… Будь Имс на месте Артура, он бы вообще старался держать рот на замке, шифровался бы как мог. Что, в общем-то, Артур и делает. Только вот не слишком удачно.
Поэтому Имс никуда не пошел. Он остался сидеть, все так же гоняя в губах истлевшую сигарету, чувствуя, как крупный, плохо измельченный табак скрипит на зубах. Карты и лица мелькали перед глазами, сливались в один шумный, зубоскалящий комок.
Может быть, Артур не так уж и неправ в своих убеждениях. Если это — грязь, карты, редкие вылазки и частые смерти — и есть война, то лучше уж быть тощим пацифистом с книжкой в руках.
***
Следующие дни Имс провел как в тумане. Он старался избегать Артура, сам не зная, почему. То есть, разумеется, зная. Слова Бобби и смех парней засели у него в голове, словно заноза, оккупировали мысли, подчинили себе. Имс смотрел на Артура и думал: а правда?.. Конечно, поговорить с Артуром, спросить у него самого было бы намного честнее и правильнее, Имс знал это, но он никак не мог заставить себя заговорить.
Чтобы отгородиться от разговоров по вечерам, он каждый раз доставал из-за пазухи уже парядком потрепанный лист бумаги и маленький карандаш, стараясь выдумать хоть строчку письма, но мысли не шли. Артур его не трогал, инстинктивно понимая: что-то случилось, и от этого чувство стыда становилось еще сильнее.
Имс чувствовал себя разбитым. Это было странное ощущение, вязкое, тянущее в груди; до сих пор он никогда не испытывал ничего подобного, и был этому рад. Даже когда он в самый первый раз увидел трупы, увидел, как их скидывают в одну общую яму, этого ощущения не было. Была горечь, был страх. Сейчас же ощущал вину, тревогу и… кажется, тоску. Имс тосковал по Артуру, хотя знал, что способен все прекратить одним своим словом, и мучился.
Забираясь в свой спальный мешок, он не раз представлял, что вот сейчас, сейчас, под покровом темноты, он выложил Артуру все своими мысли, страхи и сомнения. Артур бы немного смутился, как всегда, погрыз ноготь на мизинце и рассмеялся бы — мягко и недоверчиво: мол, ты шутишь, Имс? И тогда все непременно стало бы на свои места.
Но каждый раз у Имса пересыхало во рту, комок становился в горле, он закрывал глаза и молчал. Слушал тихое дыхание Артура, знал, что тот не спит, но все равно не решался начать разговор.
Кажется, впервые за неделю дождь немного прекратился. Старшина Треворс сказал, что как только земля просохнет, они двинутся дальше. Уж лучше они выйдут на передовую, чем… чем останутся здесь еще на две недели или больше, запертые, окруженные этим чертовым болотом, этим дождем, связанные по рукам и ногам. Имсу уже осточертел этот замкнутый круг палатка— карты— кормежка— карты— палатка. Имсу осточертело это молчание. Осточертели мутный страх и тоска.
Если завтрашним утром все прекратится… Имс будет благодарить небеса.
Он осторожно перевернулся на другой бок, уставился прямо на Артура, по подбородок закутавшегося в спальный мешок. Глаза его были открыты.
— Дождь кончился, — прошептал он, и Имс не нашел ничего лучшего, чем кивнуть.
— Завтра мы пойдем дальше? — все так же тихо спросил Артур; в темноте его глаза казались совсем черными и большими, как лакированные пуговицы на пиджаке имсовой тетки.
— Не знаю, — едва слышно ответил тот. — Скорее всего, завтра. Если вода не польется снова… мы быстро свернем лагерь, и…
Имс не знал, что будет после этого «и». Они наконец попадут на настоящий бой, лицом к лицу с противником? Все будет не так, как сейчас. Никаких трусливых вылазок по пятнадцать человек, никакой отравляющей душу скуки, никакой…
— Ты бегаешь от меня, — тихо укорил Имса Артур, прервав его мысли. Тот оторопел на секунду, моргнул растерянно, закусил губу, не зная, что ответить.
«Нет, вовсе нет»? Глупо же. К тому же, неправда. Наверное, сейчас — самое время собраться с силами.
— Мне… — Имс с трудом сглотнул вязкую, горчащую слюну, зажмурился на мгновение. — Мне сказали… Артур, мне сказали, что ты… любишь…
Он смотрел, как Артур оторвал голову от подушки, уставился на него со страхом в глазах, как будто оцепенел, и не знал, как продолжить фразу. Надо сделать это. Всего лишь… словно ныряешь в ледяную реку с головой, и все.
— Бобби сказал, что ты любишь мужчин, — выпалил Имс на одном дыхании, едва удержавшись от того, чтобы не зажмуриться.
Артур резко сел, словно пробудившись от кошмара.
— Бобби?.. — онемевшими губами переспросил он, глядя на Имса уже не со страхом — с откровенным ужасом.
— У него есть какой-то друг из Нью-Йорка, он живет на соседней с тобой улице, — непонятно зачем начал объяснять Имс, — он часто видел тебя… с кем-то.
Он замолчал, понимая, насколько глупо и гнусно звучит его рассказ, как будто какая-то сплетня, услышанная черт знает где и перевранная сотни раз. Имс ждал, когда же Артур возмущенно фыркнет, или засмеется, или пошлет его куда подальше… Ждал, когда же Артур скажет: «Да что это за бред?!». Но тот молчал. Имсу показалось, что он разучился дышать и сердце у него колотится где-то в горле.
— Это был друг, — наконец прошептал Артур. — Просто друг, мы с ним часто… Я…
Он закрыл лицо ладонями, и Имс с ужасом заметил, что плечо его мелко дрожат. Если с ним сейчас случится истерика, или… Это все правда. Артур действительно… Лишь бы он не расплакался, только не это.
Несвязные, обрывочные мысли кружились у Имса в голове; он и сам не заметил, как выпутался из своего спального мешка, отнял артуровы ладони от лица — и с облегчением увидел, что его сухие. Только испуганные. Да, Артур выглядел перепуганным до чертиков и… наверное, преданным.
— Я никому не скажу, — сказал Имс первое, что пришло в голову.
Артур кивнул. Он спал в рубашке, чтобы не замерзнуть, и без кителя было видно, что она висит на нем, как на вешалке. Имс осторожно обнял его за плечи, думая, что его бешено колотящееся сердце слышно во всем лагере, наверное, прижал к себе и закрыл глаза.
Без Артура было тоскливо. А если это и правда… вернее, несмотря на то что это правда… Имсу плевать. Действительно плевать.
***
Треворс был злой и нервный, гнал их без передышки, говорил — они должны успеть к Шербуру вовремя. Наверное, Франция еще не видела такого дождливого, отвратительного лета. Имс шел, проклиная чертову грязь, в которой утопали сапоги; Артур шагал следом, непривычно тихий и неразговорчивый. Вдалеке был видел западный берег полуострова Котантен, и далекое море сверкало ртутным блеском.
Вы — Второй Фронт, говорил им Треворс, вот только это они слышали уже тысячу раз. Сначала — еще дома, в пункте мобилизации, потом — на военной базе в Портсмуте, теперь — здесь. После того дождя, из-за которого они три недели простояли на одном месте, с неба не упало ни капли, и во всех это вселяло какую-то иррациональную надежду.
Во всех, кроме Имса. Он думал, что после ночного разговора с Артуром ему станет легче — но не стало. Сам Артур замкнулся, смотрел на него странно, со смутной тревогой — как будто боялся, что Имс все-таки кому-нибудь расскажет, — и чем-то еще, что невозможно было разобрать.
Самому Имсу хотелось поговорить с Артуром, хотелось взять его за плечи и крикнуть в лицо: «Эй, это же все тот же я!», хотелось… Имсу много чего хотелось, особенно во сне. Сперва он говорил, что просто слишком много думал об этом: об Артур и его… пристрастиях. А потом неожиданно понял, что ни о чем другом думать и не может. Что Артур слишком глубоко въелся в его ум и, как бы Имс ни морщился, произнося это в своих мыслях, в сердце.
Устраиваясь на все еще сырой земле, пахнущей влажной травой и остатками солнца, он таращился на темноволосую макушку Артура, будто гипнотизируя ее. Сейчас, когда они все быстрее и быстрее приближались к порту Шербур, слова Артура о том, что они могут… погибнуть, становились все реальнее. И Имсу было страшно.
Он протянул руку, глядя на свои пальцы в темноте, сейчас какие-то слишком бледные, и легко коснулся артуровой спины. Тот вздрогнул, но не обернулся. Имс придвинулся чуть ближе, каждый раз замирая от чьего-то слишком громкого вздоха. Артур был горячий, от него несло жаром, как от печки. Он завозился, чувствуя, как палец Имса движется вниз по позвоночнику. Когда Имс прижался к нему всем телом, тот практически не дышал — лежал, затаившись, словно мышь.
— Мне страшно, Артур, — прошептал он ему на ухо. Волосы у его виска щекотали Имсу щеку. Артур повел плечами, повернул голову.
— Чего ты боишься? — спросил так же тихо.
Сердце у Имса заколотилось как бешеное. Он глубоко вдохнул, стараясь совладать с пульсом, и снова начал шептать, обдавая ухо Артура горячим дыханием:
— Боюсь, что скоро у нас будет настоящий бой. Боюсь, что кого-нибудь убьют. Боюсь, что убьют тебя.
Говоря это, Имс ощущал легкую дрожь Артура как свою собственную, прижался к нему со спины еще теснее и обнял поперек груди, заключив в кольцо сцепленных рук, как в оковы.
— Я… — начал было Артур, но Имс прервал его, закрыв рот ладонью. Тот дышал горячо и часто.
— Мне страшно оттого, что нас кто-нибудь увидит, — совсем тихо шепнул он. — Страшно хочется тебя поцеловать.
Артур повернулся голову — то ли от удивления, то ли оттого, что тоже хотел, — и Имс наконец-то смог сделать то, что так часто снилось ему в последние дни. Губы у Артура были сухие и обветренные, Имс целовал их неумело, влажно, как умел; сердце заходилось оттого, что в любую минуту тот мог отстраниться, оттолкнуть, уйти, но он все-таки ответил. Артур тоже не умел целоваться.
Имс, весь дрожа, повел руку ниже, схватился за пряжку артурова ремня, дернул ее, не прекращая целовать его губы. У него самого от желания сводило низ живота, и кончить хотелось невыносимо, но он сдерживался, аккуратно стягивая с Артура портки вместе с нижним бельем.
Тот выдохнул сквозь зубы, зажмурился. Прошептал:
— Тот… тот друг, про которого… Бобби рассказывал… — замолчал на секунду, потому что Имс мстительно прикусил ему нижнюю губу, не желая ничего слушать, но несколько мгновений спустя все-таки снова продолжил: — …он был правда просто друг. Я…
Имс отстранился всего на секунду, погладил артуров вставший член, тронул головку большим пальцем.
— Ну и зачем ты мне это все рассказываешь? — спросил, сам едва узнавая свой хриплый, низкий голос.
— Я никогда ничем таким не занимался, — на вдохе проскулил Артур, стараясь потереться об имсову ладонь, а тот никак не мог понять, почему на лице расцветает такая дурацкая улыбка от уха до уха.
— Все бывает в первый раз, — утешающе-насмешливо шепнул ему Имс, стягивая собственные штаны и переворачивая Артура на бок.
Он задрал его рубаху до подмышек, поцеловал в выпирающие позвонки; Артур дрожал — от холода ли, от желания, непонятно. Имс осторожно провел пальцем между его ягодиц, чувствуя, как все внутренности сжимаются от тянущего, зудящего где-то глубоко-глубоко внутри предвкушения. Артур пробормотал-простонал что-то невнятное и тут же закусил тыльную сторону ладони; от этого жеста у Имса в глазах заплясали звездочки.
Он уткнулся носом Артуру в затылок, вдыхая запах его волос, пота и влажной земли, прижался к нему тесно-тесно, обхватил его член ладонью. Между ягодиц у Артура было горячо и влажно, Имс терся о него, скуля, как щенок, зажмуривая глаза от жгучего, стыдного удовольствия. Член в руке был гладким и твердым, Имс дрочил так, как любил сам: быстро двигая рукой вверх-вниз, лаская головку большим пальцем и размазывая по ней выделившуюся смазку. Ему жутко хотелось подхватить Артура под колено и войти в него, но мешали штаны, сбившиеся у того на щиколотках, да и было бы, наверное, больно.
Меньше всего сейчас Имс хотел бы сделать Артуру больно. Ему должно быть хорошо, очень хорошо, так хорошо…
У него из гортани вырвался рык, когда Артур слабо вскрикнул, и в ладони стало влажно и горячо; Имс толкнулся еще пару раз, вылизывая мочку его уха, пряча лицо в излучине между шеей и плечом, и тут же кончил сам, любовно и собственнически оглаживая артуровы бока.
Где-то послышался крик сойки, тонкий и короткий, возвещающий о том, что скоро рассвет. Артур повернул голову, улыбнулся сонно и расслабленно, и Имсу ради этой улыбки захотелось свернуть горы. Он натянул на него трусы и брюки, застегнул ремень.
— Не засыпай снова, — шепнул он. — Все, кого мы не перебудили, проснутся через час.
Артур кивнул и повернулся на другой бок. Посмотрел Имсу прямо в лицо, прямо в его светлые, серо-зеленые глаза.
— Тебе все еще страшно?
Имс покачал головой, погладил Артур по щеке тыльной стороной ладони.
— Уже нет, — ответил, рассматривая темные пряди, прилипшие ко лбу. — Не так сильно. Я…
— Можешь дышать?
— Да. — Имс легко коснулся его губ своими. — Теперь я могу дышать, Артур. И ты дыши.
Артур прикрыл темные глаза на мгновение. Проговорил:
— Дыши. Дыши легко.
И улыбнулся, показывая ямочки на щеках.
fin
Автор: Lesta-X
Фандом: Inception
Пейринг: Имс/Артур
Рейтинг: NC-17
Жанр: роуманс, военное АУ
Саммари: Войска английской и американской армий после высадки в Нормандии. Вечный дождь и ожидание чего-то великого.
Примечание: спасибо Саше Васильеву и Эриху Марии Ремарку. А еще Татьяне, для которой все это дело и писалось и которую я люблю
Пара предупреждений: Консультировалась я только с Педивикией, поэтому исторической достоверности здесь ноль. Правда. И не ищите. И еще оно толком не вычитано.
читать дальшеИмс молча грыз уже и без того размочаленный кончик короткого, источенного простого карандаша, пытаясь выдумать хоть строчку письма к матери — и не мог. Писать, что все хорошо, было глупо, потому что неправда, писать правду… да кто бы ее еще знал, на самом деле. Рядом Артур сидел, уставившись в собственные колени стеклянным взглядом, шептал что-то сам себе беззвучно.
Имс в порыве раздражения хотел было смять листок и выкинуть куда подальше, но потом совладал с собой, аккуратно его свернул и положил во внутренний карман — бумаги мало, надо беречь.
— Чего ты? — после некоторого молчания спросил он у Артура, который был слишком тихим. Тише, чем обычно. Тот нервно дернул плечом, ничего не ответил. Имс хмыкнул.
Сначала, когда их еще только-только привезли в Портсмут, на военную базу, Артур ходил за ним как привязанный, куда ни сунься — везде он, смотрел своими чернющими глазами, печальными и каким-то умоляющими, как будто говорящими: «Эй, смотри, ведь я совсем один!», и молчал, отрешенный и неприкаянный. Имс и не знал, что такие парни до сих пор остались. Думал, их всех убили в первые же месяцы, да так и было, на самом-то деле; Артуру, скорее всего, просто повезло. Он был стеснительный и молчаливый, больших и шумных солдатских компаний сторонился; сперва Имс решил, что Артур чудной какой-то, странный, но потом понял — да нет, нормальный парень, просто… просто Артур.
Вот и сейчас они сидели вдвоем в палатке, слушая, как крупные холодные капли барабанят по брезенту.
— Я думаю, — наконец начал Имс, — вот бы нас потом как-нибудь отвезли в город, в кабак или к девочкам, а лучше, знаешь, все сразу. Я бы напился… Господи, да я бы и сейчас душу продал за стаканчик виски — даже самого дрянного, чего уж там!..
Он взглянул на Артура искоса, ожидая хоть какой-нибудь реакции. Обычно, когда Имс начинал вот так вот мечтать, Артур фыркал и говорил, что тот — чурбан, не понимающий настоящих радостей жизни. Артур сказал бы: хорошая книга и вино — вот истинное удовольствие, и непременно смутился бы после слов Имса о том, что вино для начала нужно попробовать, а потом уже говорить, в нем ли удовольствие. Но сейчас Артур молчал.
За те три — или больше? — месяца, что Имс знал Артура, он хорошо изучил его привычки. Знал, например, что тот любит грызть ноготь на мизинце в задумчивости, что полыхает ушами, словно маков цвет, едва услышав скабрезную шутку, такую привычную серди солдатни; знал, что тот постоянно перечитывает книжку этого немца, Ремарка, кажется, про войну и про то, как она отвратительна. Как будто они сами не знают.
— Эй, — снова позвал Имс, тронул за плечо легонько. Артур обернулся, взглянул на него своими большими черным глазами. Испуганными.
— Я… — он привычно прикусил ноготь на мизинце, опустил веки на мгновение, вздохнул. — Я просто… А, так. Ничего.
Имс недоверчиво сощурился:
— Да ну?
Из Артура легко было вытрясти все его мысли, часто он сам их первым делом и выдавал, просто вываливал на голову огромной кучей скомканных, спутанных нитей. Захлебывался словами, жестикулировал, проглатывал слога и окончания — а Имс слушал, уже даже и не удивляясь, как такой парень, как Артур — ага, чудной, наивный какой-то, пацифист гребаный, — все-таки смог выжить. Жил до сих пор. Иногда у Имса просто сердце заходилось, стоило только подумать о том, что Артура могла бы достать чья-то шальная пуля, или мина бы разорвалась прямо под его ногами, или…
— …не могу поверить, что такое случилось! — выговорил Артур, сверкая глазами. — Это было… было прямо как в книге! Их ведь убило, всех убило, никто не ждал, и Джейкобу письмо от его невесты забыли отдать, и… Ларри попросил добавки, сказал, что раз еду привезли, то чего ей пропадать, он съест за них, и сожрал целых две тарелки этого чертового рагу, ублюдок, и…
Артур говорил быстро, хрустел пальцами, а Имс смотрел на его руки, сжав губы и прикрыв глаза. И правда — все как в книжке этого немца, только непонятно, что Артура так возмутило, ведь немец-то действительно правду писал. Да, Ларри слопал рагу за мертвых парней, и его не мучила совесть, да и кого из них мучила бы? Зачем?
— Что будет, если с нами тоже такое случится? — неожиданно спросил Артур, а Имс даже рот открыл от удивления, ошарашенный, словно мешком по голове ударенный.
— Что случится? — тупо переспросил он, хотя, конечно же, отлично понял, что имеет в виду Артур.
Тот замялся на мгновение, бросил на него взгляд из-под ресниц — странно испуганный и… Имс не сумел подобрать подходящего эпитета, было в этом взгляде что-то такое, чего он не мог разгадать, да и не хотел этого. Артур был тревожен.
— Если нас — тебя или меня, неважно, — убьют, — произнес тот — как-то слишком спокойно и отстраненно.
Имс внимательно его рассматривал: худое, скуластое лицо, большие глаза, губы, сжатые в тонкую линию, брови нахмурены. Сейчас Артур не был похож на себя обычного, и это немного… пугало. Пугало и сбивало с толку.
— Нас не убьют, — наконец все-таки смог выговорить Имс, глядя Артуру прямо в глаза.
Он долго смотрел, пока тот в конце концов не улыбнулся и не опустил вихрастую голову, разорвав контакт.
— Ты врешь, — прошептал почти неслышно, все так же с улыбкой, но до Имса шепот докатился все равно.
— Может, и вру, — пожал плечами он, чувствуя, что голос вот-вот — и сорвется. — А может, и нет.
Артур вскинул лицо, посмотрел на Имса с отчаянной, болезненной почти надеждой в глазах. «Не надо!» — хотелось прокричать Имсу. — «Не надо так!».
Сказал:
— Напиши своей матери, что сегодня нам давали рагу. Она хотя бы обрадуется тому, что нас неплохо кормят.
***
Дождь не прекращался уже три дня. Стоило только появиться надежде, что сейчас, сейчас все закончится, и последняя мелкая морось попадала на нос, как новые потоки тут же срывались с низкого, измученного серыми тучами неба, превращая землю под ногами в тягучее, мерзкое болото.
— Говорят, на Западном Фронте дела обстоят так же, — прокричал, стараясь перекрыть шум дождя, мокрый до нитки Артур, забираясь в палатку и вытирая лицо рукавом.
— Что?.. — растерянно переспросил Имс, откладывая перочинный ножик, которым он натачивал карандаш.
— Говорят, что стоит только начаться полосе побед, ее тут же смывает огромной волной поражений. Прямо как этот дождь, — пояснил Артур. От него веяло холодом и запахом мокрой земли.
Имс расхохотался. Хорошо, что Артур не сказал этого никому из парней, а то получил бы, наверное, по ушам — своим оттопыренным, просвечивающим на солнце ушам, прикрепленным прямо к неумной черноволосой голове.
— Чего ты смеешься? — тут же обиделся тот и зачесал пятерней мокрые волосы назад. Он стал похож на какого-нибудь чопорного еврейского адвоката, которого непонятно зачем впихнули в военную форму. Имс прикусил язык, чтобы не сказать этого вслух.
— Ничего, — покачал головой он. — Просто… не знал, что ты, Артур, оказывается, поэт.
— Иди к черту, — огрызнулся на него Артур. — Я, между прочим, до… до этого всего, — он сделал неопределенный жест руками, — был архитектором. Работал с точными данными, знаешь ли.
— Я помню, — отозвался Имс, чуть улыбнувшись. — Только ты студентом был. Не приписывай себе лишнего.
Артур закусил губу и плюхнулся рядом. На самом деле Имс хотел сказать другое. Ему хотелось спросить, почему Артур так упорно избегает произносить вслух слово «война», заменяя его либо каким-то совершенно дурацкими эпитетами вроде «этот бессмысленный акт насилия над человеческой личностью», почерпнутыми, вероятно, из своих книжек, либо просто запинаясь и невнятно бормоча «вот это все». Но, скорее всего, если бы Имс сказал именно то, что хотел… неизвестно, к чему привел бы разговор. Наверное, это было слишком личное. Наверное, он задел бы Артура. Наверное, если бы Артур ему все рассказал, они… стали бы слишком близки для друзей-сослуживцев.
— Имс?..
Тот невольно вздрогнул, повернул голову на звук.
— Что?
— Ты задумался, — сообщил ему Артур. — О чем?
Последний вопрос почему-то поверг Имса в замешательство на несколько мгновений. Наверное, такое могла бы спросить его мать. Сестра, может быть. Или девушка, если бы она у него была. Ни один друг еще ни разу не спрашивал Имса, о чем тот думает.
— Что? — снова переспросил он, не зная, что ответить, и путаясь в собственный мыслях.
Артур взглянул на него странно, дернул плечом, улыбнулся, показывая ямочки на щеках.
— Просто ты… очень редко бываешь задумчивым.
— Хочешь сказать, я неотесанный чурбан, неспособный мыслить? — наугад попробовал Имс, надеясь перевести все в шутку. Этот разговор до странности пугал его.
Артур рассмеялся — так, как умел только он: своим мягким, бархатистым смехом. Имса слегка передернуло от подобных сравнений.
— Нет, конечно, нет! — улыбаясь, начал оправдывать тот. — Хотя иногда ты именно такой и есть. — Он, закусив губу, косо на него глянул. — Просто я постоянно рассказываю тебе… обо всем. Ну, знаешь, несу всякую чушь. Все говорят, что я несу чушь. И я подумал, что ты всегда можешь мне рассказать. Ну… какую-то свою чушь. — Взгляд Артура сделался до странности теплым и немного застенчивым, он дернул уголком губ. — Если хочешь, конечно.
Имс молчал. Снаружи шуршал дождь и слышались голоса. Кажется, кто-то проиграл в карты и не хотел выполнять свою часть сделки. Иисусе, неужели Рэй и Ларри снова резались в подкидного на желания?.. Какое ребячество. Когда Артур громко сглотнул, Имс отмер.
Пробормотал:
— Ты сейчас прямо как девчонка.
Артур сдавленно, нервно хихикнул. Сказал:
— Да ну тебя, — и рассмеялся в голос, и по странным, не таким, как обычно, ноткам в этом смехе Имс понял, что Артур обижен.
Имсу стало не по себе, он ощутил себя виноватым и напуганным одновременно.
— Эй. — Он легко толкнул Артура локтем в бок. — Не обижайся.
Тот взглянул на него с деланным удивлением.
— Ты о чем? Я… я не обижен.
Голос у него дрогнул. Имс вздохнул, чувствуя, что и вина, и страх усиливаются. Причем он и сам не знал, чего боялся. Как будто Артур перешагнул ту невидимую черту, за которой начиналось… что-то новое, что-то такое, чего не должно быть между двумя друзьями, и началось все это как раз после того дождливого вечера, когда дюжину их ребят убили.
Он наконец поднял голову, натянуто улыбнулся Артура — лишь бы тот ничего не заметил.
— Ну… хорошо.
Снаружи громко ругался Ларри. Имс хотел было хлопнуть Артура по плечу, но передумал, поэтому получилось всего лишь легкое касание.
— Я… я пройдусь к парням, — сказал он, словно оправдываясь, и Артур согласно кивнул, не сводя с него обеспокоенного взгляда. Имса откровенно замутило.
Со своего неожиданного поля боя он позорно дезертировал.
***
Парни сидели тесным кругом, прижавшись друг к дружке плечами, и ожесточенно швыряли карту на доски, накрытые темно-зеленым брезентом. Имс наблюдал за ними, ссутулившись, мертвой хваткой зажав в пальцах тлеющую сигарету. Не так давно он выменял два куска жевательного табаку на целую пачку. Игра шла вяло и предсказуемо, он уже мог сказать, кто останется в выигрыше, а кто нет, и мысли — от скуки, вероятно, — как назло возвращались к Артуру.
— …Артур?
Сквозь общий смех и гомон Имс разобрал только последнее слово, так удачно прорезонировавшее с его мыслями, и поднял голову, рассеянно озираясь по сторонам:
— Что?
— Где Артур? — повторил свой вопрос Бобби. — Он же обычно за тобой таскается.
Имс сжал губы в раздраженном жесте: он ненавидел, когда об Артуре говорили «таскается», подразумевая, что тот — какой-то слюнявый неудачник, ищущий, к кому бы приткнуться. Артур ведь не такой, хотя многие именно так его и воспринимали.
Только спустя несколько секунд выжидательной тишины Имс понял, что так и не ответил на вопрос.
— Наверное, в нашей палатке, — неловко пожал плечами он. — Я не знаю точно.
Где-то в противоположном углу рассмеялись.
— У вас семейная ссора, что ли? — спросил кто-то сквозь смех; парни подхватили, перешучиваясь и гогоча, а Имс сидел, не зная, что на это сказать. Подколка, совсем невинная, ударила его под дых: он и не думал даже, что ходят такие разговоры; это было неожиданно, это было неприятно и как-то нелепо, и уж совершенно точно совсем не смешно.
— Вы, блядь, совсем рехнулись?! — наконец прервал он общее веселье, повысив голос.
Бобби хлопнул его по плечу, даже не пытаясь скрыть усмешку от уха до уха:
— Да ладно тебе, Имс. Мы-то знаем, что ты нормальный парень. Просто Артур… ну, иногда ведет себя… как девчонка?
— Эй, не стесняйся в выражениях, Бо-бо! — послышался чей-то голос сзади, и внутри у Имса все сжалось в предвкушении чего-то неприятного.
Бобби усмехнулся еще шире — хотя, казалось бы, куда уж, — глянул на всех маслянистыми, немного хмельными глазами.
— Ну, раз уж все свои… — со вздохом прокряхтел он, хрустнул пальцами. Имс неосознанно повторил его жест. — Артур — пидорас, дети мои. Уж не знаю, заметил ты, Имс, что-нибудь, живя с ним в одной палатке, но… Был тут один парень, тоже из Нью-Йорка…
— Нью-Йорк большой, — неожиданно для себя вставил Имс — холодно и зло.
Бобби наставительно поднял вверх указательный палец.
— Не перебивай старшего, — поучительно изрек он. — Так вот. Парень был, тоже из Нью-Йорка, говорил, видел он Артура часто — видимо, недалеко они жили, — и… В общем, видел он. Так-то, детки.
Парни снова засмеялись, качая головами и сплевывая, а Имс почувствовал себя так, будто ему в грудь воткнули ржавый, тупой гвоздь и теперь проворачивают его то по, то против часовой стрелки. Странное ощущение. Наверное, если бы Артур сам сказал ему об этом, было бы не так… внезапно? неловко? неприятно? Из уст Бо-бо эта новость — если уж можно было назвать это новостью, — прозвучала совсем скабрезно, словно какая-то грязная, мерзкая сплетня. Имс сглотнул вязкую слюну, чувствуя, как противно горчит во рту — скорее всего, от табака.
Ему хотелось послать всех нахер уйти, но это, наверное, выглядело бы ужасно глупо, да и зачем? Чтобы ворваться в свою палатку, растормошить Артура — наверняка уже спящего, — потребовать объяснений… Каких, к чертям, объяснений? Даже если это правда, то Артур был не обязан перед ним отчитывать, не обязан говорить… Будь Имс на месте Артура, он бы вообще старался держать рот на замке, шифровался бы как мог. Что, в общем-то, Артур и делает. Только вот не слишком удачно.
Поэтому Имс никуда не пошел. Он остался сидеть, все так же гоняя в губах истлевшую сигарету, чувствуя, как крупный, плохо измельченный табак скрипит на зубах. Карты и лица мелькали перед глазами, сливались в один шумный, зубоскалящий комок.
Может быть, Артур не так уж и неправ в своих убеждениях. Если это — грязь, карты, редкие вылазки и частые смерти — и есть война, то лучше уж быть тощим пацифистом с книжкой в руках.
***
Следующие дни Имс провел как в тумане. Он старался избегать Артура, сам не зная, почему. То есть, разумеется, зная. Слова Бобби и смех парней засели у него в голове, словно заноза, оккупировали мысли, подчинили себе. Имс смотрел на Артура и думал: а правда?.. Конечно, поговорить с Артуром, спросить у него самого было бы намного честнее и правильнее, Имс знал это, но он никак не мог заставить себя заговорить.
Чтобы отгородиться от разговоров по вечерам, он каждый раз доставал из-за пазухи уже парядком потрепанный лист бумаги и маленький карандаш, стараясь выдумать хоть строчку письма, но мысли не шли. Артур его не трогал, инстинктивно понимая: что-то случилось, и от этого чувство стыда становилось еще сильнее.
Имс чувствовал себя разбитым. Это было странное ощущение, вязкое, тянущее в груди; до сих пор он никогда не испытывал ничего подобного, и был этому рад. Даже когда он в самый первый раз увидел трупы, увидел, как их скидывают в одну общую яму, этого ощущения не было. Была горечь, был страх. Сейчас же ощущал вину, тревогу и… кажется, тоску. Имс тосковал по Артуру, хотя знал, что способен все прекратить одним своим словом, и мучился.
Забираясь в свой спальный мешок, он не раз представлял, что вот сейчас, сейчас, под покровом темноты, он выложил Артуру все своими мысли, страхи и сомнения. Артур бы немного смутился, как всегда, погрыз ноготь на мизинце и рассмеялся бы — мягко и недоверчиво: мол, ты шутишь, Имс? И тогда все непременно стало бы на свои места.
Но каждый раз у Имса пересыхало во рту, комок становился в горле, он закрывал глаза и молчал. Слушал тихое дыхание Артура, знал, что тот не спит, но все равно не решался начать разговор.
Кажется, впервые за неделю дождь немного прекратился. Старшина Треворс сказал, что как только земля просохнет, они двинутся дальше. Уж лучше они выйдут на передовую, чем… чем останутся здесь еще на две недели или больше, запертые, окруженные этим чертовым болотом, этим дождем, связанные по рукам и ногам. Имсу уже осточертел этот замкнутый круг палатка— карты— кормежка— карты— палатка. Имсу осточертело это молчание. Осточертели мутный страх и тоска.
Если завтрашним утром все прекратится… Имс будет благодарить небеса.
Он осторожно перевернулся на другой бок, уставился прямо на Артура, по подбородок закутавшегося в спальный мешок. Глаза его были открыты.
— Дождь кончился, — прошептал он, и Имс не нашел ничего лучшего, чем кивнуть.
— Завтра мы пойдем дальше? — все так же тихо спросил Артур; в темноте его глаза казались совсем черными и большими, как лакированные пуговицы на пиджаке имсовой тетки.
— Не знаю, — едва слышно ответил тот. — Скорее всего, завтра. Если вода не польется снова… мы быстро свернем лагерь, и…
Имс не знал, что будет после этого «и». Они наконец попадут на настоящий бой, лицом к лицу с противником? Все будет не так, как сейчас. Никаких трусливых вылазок по пятнадцать человек, никакой отравляющей душу скуки, никакой…
— Ты бегаешь от меня, — тихо укорил Имса Артур, прервав его мысли. Тот оторопел на секунду, моргнул растерянно, закусил губу, не зная, что ответить.
«Нет, вовсе нет»? Глупо же. К тому же, неправда. Наверное, сейчас — самое время собраться с силами.
— Мне… — Имс с трудом сглотнул вязкую, горчащую слюну, зажмурился на мгновение. — Мне сказали… Артур, мне сказали, что ты… любишь…
Он смотрел, как Артур оторвал голову от подушки, уставился на него со страхом в глазах, как будто оцепенел, и не знал, как продолжить фразу. Надо сделать это. Всего лишь… словно ныряешь в ледяную реку с головой, и все.
— Бобби сказал, что ты любишь мужчин, — выпалил Имс на одном дыхании, едва удержавшись от того, чтобы не зажмуриться.
Артур резко сел, словно пробудившись от кошмара.
— Бобби?.. — онемевшими губами переспросил он, глядя на Имса уже не со страхом — с откровенным ужасом.
— У него есть какой-то друг из Нью-Йорка, он живет на соседней с тобой улице, — непонятно зачем начал объяснять Имс, — он часто видел тебя… с кем-то.
Он замолчал, понимая, насколько глупо и гнусно звучит его рассказ, как будто какая-то сплетня, услышанная черт знает где и перевранная сотни раз. Имс ждал, когда же Артур возмущенно фыркнет, или засмеется, или пошлет его куда подальше… Ждал, когда же Артур скажет: «Да что это за бред?!». Но тот молчал. Имсу показалось, что он разучился дышать и сердце у него колотится где-то в горле.
— Это был друг, — наконец прошептал Артур. — Просто друг, мы с ним часто… Я…
Он закрыл лицо ладонями, и Имс с ужасом заметил, что плечо его мелко дрожат. Если с ним сейчас случится истерика, или… Это все правда. Артур действительно… Лишь бы он не расплакался, только не это.
Несвязные, обрывочные мысли кружились у Имса в голове; он и сам не заметил, как выпутался из своего спального мешка, отнял артуровы ладони от лица — и с облегчением увидел, что его сухие. Только испуганные. Да, Артур выглядел перепуганным до чертиков и… наверное, преданным.
— Я никому не скажу, — сказал Имс первое, что пришло в голову.
Артур кивнул. Он спал в рубашке, чтобы не замерзнуть, и без кителя было видно, что она висит на нем, как на вешалке. Имс осторожно обнял его за плечи, думая, что его бешено колотящееся сердце слышно во всем лагере, наверное, прижал к себе и закрыл глаза.
Без Артура было тоскливо. А если это и правда… вернее, несмотря на то что это правда… Имсу плевать. Действительно плевать.
***
Треворс был злой и нервный, гнал их без передышки, говорил — они должны успеть к Шербуру вовремя. Наверное, Франция еще не видела такого дождливого, отвратительного лета. Имс шел, проклиная чертову грязь, в которой утопали сапоги; Артур шагал следом, непривычно тихий и неразговорчивый. Вдалеке был видел западный берег полуострова Котантен, и далекое море сверкало ртутным блеском.
Вы — Второй Фронт, говорил им Треворс, вот только это они слышали уже тысячу раз. Сначала — еще дома, в пункте мобилизации, потом — на военной базе в Портсмуте, теперь — здесь. После того дождя, из-за которого они три недели простояли на одном месте, с неба не упало ни капли, и во всех это вселяло какую-то иррациональную надежду.
Во всех, кроме Имса. Он думал, что после ночного разговора с Артуром ему станет легче — но не стало. Сам Артур замкнулся, смотрел на него странно, со смутной тревогой — как будто боялся, что Имс все-таки кому-нибудь расскажет, — и чем-то еще, что невозможно было разобрать.
Самому Имсу хотелось поговорить с Артуром, хотелось взять его за плечи и крикнуть в лицо: «Эй, это же все тот же я!», хотелось… Имсу много чего хотелось, особенно во сне. Сперва он говорил, что просто слишком много думал об этом: об Артур и его… пристрастиях. А потом неожиданно понял, что ни о чем другом думать и не может. Что Артур слишком глубоко въелся в его ум и, как бы Имс ни морщился, произнося это в своих мыслях, в сердце.
Устраиваясь на все еще сырой земле, пахнущей влажной травой и остатками солнца, он таращился на темноволосую макушку Артура, будто гипнотизируя ее. Сейчас, когда они все быстрее и быстрее приближались к порту Шербур, слова Артура о том, что они могут… погибнуть, становились все реальнее. И Имсу было страшно.
Он протянул руку, глядя на свои пальцы в темноте, сейчас какие-то слишком бледные, и легко коснулся артуровой спины. Тот вздрогнул, но не обернулся. Имс придвинулся чуть ближе, каждый раз замирая от чьего-то слишком громкого вздоха. Артур был горячий, от него несло жаром, как от печки. Он завозился, чувствуя, как палец Имса движется вниз по позвоночнику. Когда Имс прижался к нему всем телом, тот практически не дышал — лежал, затаившись, словно мышь.
— Мне страшно, Артур, — прошептал он ему на ухо. Волосы у его виска щекотали Имсу щеку. Артур повел плечами, повернул голову.
— Чего ты боишься? — спросил так же тихо.
Сердце у Имса заколотилось как бешеное. Он глубоко вдохнул, стараясь совладать с пульсом, и снова начал шептать, обдавая ухо Артура горячим дыханием:
— Боюсь, что скоро у нас будет настоящий бой. Боюсь, что кого-нибудь убьют. Боюсь, что убьют тебя.
Говоря это, Имс ощущал легкую дрожь Артура как свою собственную, прижался к нему со спины еще теснее и обнял поперек груди, заключив в кольцо сцепленных рук, как в оковы.
— Я… — начал было Артур, но Имс прервал его, закрыв рот ладонью. Тот дышал горячо и часто.
— Мне страшно оттого, что нас кто-нибудь увидит, — совсем тихо шепнул он. — Страшно хочется тебя поцеловать.
Артур повернулся голову — то ли от удивления, то ли оттого, что тоже хотел, — и Имс наконец-то смог сделать то, что так часто снилось ему в последние дни. Губы у Артура были сухие и обветренные, Имс целовал их неумело, влажно, как умел; сердце заходилось оттого, что в любую минуту тот мог отстраниться, оттолкнуть, уйти, но он все-таки ответил. Артур тоже не умел целоваться.
Имс, весь дрожа, повел руку ниже, схватился за пряжку артурова ремня, дернул ее, не прекращая целовать его губы. У него самого от желания сводило низ живота, и кончить хотелось невыносимо, но он сдерживался, аккуратно стягивая с Артура портки вместе с нижним бельем.
Тот выдохнул сквозь зубы, зажмурился. Прошептал:
— Тот… тот друг, про которого… Бобби рассказывал… — замолчал на секунду, потому что Имс мстительно прикусил ему нижнюю губу, не желая ничего слушать, но несколько мгновений спустя все-таки снова продолжил: — …он был правда просто друг. Я…
Имс отстранился всего на секунду, погладил артуров вставший член, тронул головку большим пальцем.
— Ну и зачем ты мне это все рассказываешь? — спросил, сам едва узнавая свой хриплый, низкий голос.
— Я никогда ничем таким не занимался, — на вдохе проскулил Артур, стараясь потереться об имсову ладонь, а тот никак не мог понять, почему на лице расцветает такая дурацкая улыбка от уха до уха.
— Все бывает в первый раз, — утешающе-насмешливо шепнул ему Имс, стягивая собственные штаны и переворачивая Артура на бок.
Он задрал его рубаху до подмышек, поцеловал в выпирающие позвонки; Артур дрожал — от холода ли, от желания, непонятно. Имс осторожно провел пальцем между его ягодиц, чувствуя, как все внутренности сжимаются от тянущего, зудящего где-то глубоко-глубоко внутри предвкушения. Артур пробормотал-простонал что-то невнятное и тут же закусил тыльную сторону ладони; от этого жеста у Имса в глазах заплясали звездочки.
Он уткнулся носом Артуру в затылок, вдыхая запах его волос, пота и влажной земли, прижался к нему тесно-тесно, обхватил его член ладонью. Между ягодиц у Артура было горячо и влажно, Имс терся о него, скуля, как щенок, зажмуривая глаза от жгучего, стыдного удовольствия. Член в руке был гладким и твердым, Имс дрочил так, как любил сам: быстро двигая рукой вверх-вниз, лаская головку большим пальцем и размазывая по ней выделившуюся смазку. Ему жутко хотелось подхватить Артура под колено и войти в него, но мешали штаны, сбившиеся у того на щиколотках, да и было бы, наверное, больно.
Меньше всего сейчас Имс хотел бы сделать Артуру больно. Ему должно быть хорошо, очень хорошо, так хорошо…
У него из гортани вырвался рык, когда Артур слабо вскрикнул, и в ладони стало влажно и горячо; Имс толкнулся еще пару раз, вылизывая мочку его уха, пряча лицо в излучине между шеей и плечом, и тут же кончил сам, любовно и собственнически оглаживая артуровы бока.
Где-то послышался крик сойки, тонкий и короткий, возвещающий о том, что скоро рассвет. Артур повернул голову, улыбнулся сонно и расслабленно, и Имсу ради этой улыбки захотелось свернуть горы. Он натянул на него трусы и брюки, застегнул ремень.
— Не засыпай снова, — шепнул он. — Все, кого мы не перебудили, проснутся через час.
Артур кивнул и повернулся на другой бок. Посмотрел Имсу прямо в лицо, прямо в его светлые, серо-зеленые глаза.
— Тебе все еще страшно?
Имс покачал головой, погладил Артур по щеке тыльной стороной ладони.
— Уже нет, — ответил, рассматривая темные пряди, прилипшие ко лбу. — Не так сильно. Я…
— Можешь дышать?
— Да. — Имс легко коснулся его губ своими. — Теперь я могу дышать, Артур. И ты дыши.
Артур прикрыл темные глаза на мгновение. Проговорил:
— Дыши. Дыши легко.
И улыбнулся, показывая ямочки на щеках.
fin
@темы: для, нецивильное чтиво, Inception
-
-
30.03.2012 в 00:08так, с этой фразы я поплыла, а потом плыла так, что забывала от чего конкретно.
Я ПОНЯЛА О ЧЁМ ТЫ ГОВОРИЛА! МОЙ КИНК!
МОЙ
КИНК!
аыыыы!
дашадашадашадаша, ну это же такое чудо!
и ничего, что девочка. Он не девочка, он просто....
кисуляпрелесть XDя даже ощущаю запах мокрой земли, и сырость, и капельки дождя, и запах пороха
как ты, засранка, это делаешь? -___-
спасибоспасибоспасибоспасибо!
Это такой обалденный подарок.
Я вот ночью читаю, а сейчас лягу спять и пусть мне приснится продолжение!
потому что оно нужно
а то как будто их убили -___-
даша, их же не убили?
что я несу?
СПАСИБО ТЕБЕ МОЙ ПУПС МАЯ ЗАЯ МАЯ МАСЯ ШТИРЛО И ПУСЯ
аняняня
люблю тебя!
-
-
30.03.2012 в 11:49-
-
30.03.2012 в 12:53я ужасно рада ))) уж-ж-жасно просто )))
и - нет, их не убили. они прорвали линию Зигфрида, взяли Париж, стали героями и, конечно же, выжили. а потом вернулись домой и стали счастливой капл оф фэгз хД
и все у них было хорошо.
штирло? я штирло
Рэбушко, тебе спасибо) рада, что понравилось))
-
-
30.03.2012 в 15:23КАПЛ ОФ ФЭГЗ
О ДА
ХОЧУ ПРОДОЛЖЕНИЯ!
СРОЧНО ХОЧУ ДАША -_____-
ВОТ ПРО КАПЛ ОФ ФЭГЗ ПЛИЗ
-
-
31.03.2012 в 14:08-
-
31.03.2012 в 14:24эээ ладно
я напишу тебе про секс в письмах
Ходульный оссан, спасибо)) он тут такая дееевочка хД
-
-
31.03.2012 в 16:40Артур напоминает тебя)
обычно солдаты разных армий не квартируются вместе, но кого волнует? супер вышло, атмосферно, дождливо и очень трогательно. ты молодец. Очень-очень хорошие герои.
-
-
31.03.2012 в 17:19ООО
*___________________*
заметано, бро
ты придёшь сегодня в скайп часов в 7?
-
-
31.03.2012 в 20:25обычно солдаты разных армий не квартируются вместе, но кого волнует?
я знаю) изначально я хотела, чтобы они сначала вместе были в Портсмуте, потом высадились бы в разных местах и встретились бы снова только в Париже, но план не удался, поэтому я решила так)
иии спасибо тебе большое *___* я так рада) трам-пам-пам!
tanushka-claire, не, прости, я маме курсовую тут пишу с краткими перерывами на дайри(
-
-
01.04.2012 в 07:36ну я думаю, это не очень важно, фик-то не про историческую достоверность, ты его потом можешь до ума довести, или новый написать)
-
-
01.04.2012 в 16:33настроение очень чувствуется, на самом деле как сам недели три пожил в этих болотных топях)
ты молодец
-
-
01.04.2012 в 17:11+
-
-
02.04.2012 в 08:51-
-
04.04.2012 в 18:59мне кажется, Артур здесь "пацифист, мямля и нервный трус", так что да, возможно, он на меня похож)))
Hiou, JS[Shrimp], мимими, чуваки, я так рада *____* я люблюююю инсепшен-тим
tanushka-claire, мать-кто?
-
-
05.04.2012 в 16:02КОРШУН